Темы Михаила Булгакова – помните научную работу с определением следов морфия и маркеров нефросклероза? Теперь же мы в двух постах представляем вам клиническую картину болезни и смерти великого писателя. А опираться мы будем на замечательную статью Л.И. Дворецкого “Болезнь и смерть Мастера (о болезни Михаила Булгакова)”, опубликованную в апрельском номере журнала “Клиническая нефрология” за 2010 год.

В 1932 году писатель Михаил Булгаков предупредил свою новую избранницу Елену Сергеевну: «Имей в виду, я буду очень тяжело умирать, - дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу, а я умру у тебя на руках ».

Булгаков с женой Еленой

До смерти писателя оставалось восемь лет, за которые он доделает и почти закончит великое произведение «Мастер и Маргарита», в котором тоже будут намёки на внезапную смерть (помните буфетчика Сокова: «...Умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате».)…

За шесть месяцев с появления первых симптомов болезнь развилась до мучительной, жестокой смерти: в последние три недели Булгаков ослеп, был измучен ужасными болями и прекратил редактировать роман. Что же за болезнь так жестоко обошлась с писателем? Тем более, что он регулярно проходил обследования, не обнаруживших никаких соматических патологий. Тем не менее, невротические расстройства у него уже наблюдались.

Так, в архиве М.А. Булгакова найден врачебный бланк с медицинским заключением:

“22.05.1934. Сего числа мною установлено, что у М.А. Булгакова имеется резкое истощение нервной системы с явлениями психостений, вследствие чего ему предписаны покой, постельный режим и медикаментозное лечение.
Тов. Булгаков сможет приступить к работе через 4–5 дней. Алексей Люцианович Иверов. Врач Московского художественного театра”.

О подобных невротических состояниях и попытках их лечения упоминает и сама Елена Сергеевна Булгакова в дневниках 1934 г:

“13-го мы выехали в Ленинград, лечились там у доктора Полонского электризацией”.

“13 октября. У М.А. плохо с нервами. Боязнь пространства, одиночества. Думает, не обратиться ли к гипнозу?”

“20 октября. М.А. созвонился с Андреем Андреевичем (А.А. Аренд. – Л.Д.) по поводу свидания с доктором Бергом. М.А. решил лечиться гипнозом от своих страхов”.

“19 ноября. После гипноза у М.А. начинают исчезать припадки страха, настроение ровное, бодрое и хорошая работоспособность. Теперь – если бы он мог еще ходить один по улице”.

“22 ноября. В десять часов вечера М.А. поднялся, оделся и пошел один к Леонтьевым. Полгода он не ходил один”.

В письмах к Викентию Вересаеву, тоже врачу по профессии (помните его «Записки врача», Булгаков признавался: “Болен я стал, Викентий Викентьевич. Симптомов перечислять не стану, скажу лишь, что на деловые письма перестал отвечать. И бывает часто ядовитая мысль – уж не совершил ли я в самом деле свой круг? Болезнь заявляла о себе крайне неприятными ощущениями «темнейшего беспокойства», «полной безнадежности, нейрастенических страхов»”.

Викентий Вересаев

«Соматика» манифестировалась в сентябре 1939 года.

Именно с того времени вел отсчет своей болезни и сам Булгаков, о чем говорил жене, записавшей в дневнике его слова 11.02.1940 (за месяц до смерти): “…в первый раз за все пять месяцев болезни я счастлив… Лежу… покой, ты со мной… Вот это счастье…” .

В сентябре 1939 г. после серьезной для него стрессовой ситуации (отзыв писателя, отправившегося в командировку для работы над пьесой о Сталине) Булгаков решает уехать в отпуск в Ленинград. Он пишет соответствующее заявление в дирекцию Большого театра, где работал консультантом репертуарной части. И в первый же день пребывания в Ленинграде, прогуливаясь с женой по Невскому проспекту, Булгаков почувствовал вдруг, что не различает надписей на вывесках.

Подобная ситуация однажды уже имела место в Москве – до поездки в Ленинград, о чем писатель рассказывал своей сестре, Елене Афанасьевне: “О первой замеченной потере зрения – на мгновенье (сидел, разговаривал с одной дамой, и вдруг она точно облаком заволоклась – перестал ее видеть). Решил, что это случайно, нервы шалят, нервное переутомление” .

Встревоженный повторившимся эпизодом потери зрения, писатель возвращается в гостиницу Астория. Срочно начинаются поиски врача-окулиста, и 12 сентября Булгакова осматривает ленинградский профессор Н.И. Андогский:

“Острота зрения: пр. глаз – 0,5; левый – 0,8. Явления пресбиопии. Явления воспаления зрительных нервов в обоих глазах с участием окружающей сетчатки: в левом – незначительно, в правом – более значительно. Сосуды значительно расширены и извиты.

Очки для занятий: пр. + 2,75 Д; лев. +1,75 Д.
Sol.calcii chlorati cristillisiti 5% -200,0. По 1 ст. л. 3 раза в
день.
12.09.1939. Проф. Н.И. Андогский, пр-т Володарского,
10, кв. 8”.

Профессор говорит ему: «Ваше дело плохо». Булгаков, сам врач, понимает, что всё еще хуже: примерно в 40 лет именно так началась болезнь, унесшая жизнь его отца в 1907 году. Он возвращается из отпуска раньше срока, 15 сентября 1939 года.

Поначалу – осмотры окулиста.

28.09.1939. Окулист: “Двусторонний neuritis optici на левом глазу меньше без кровоизлияний и белых очагов, на правом явления выражены резче: есть отдельные кровоизлияния и белые очаги V.OD приблизительно и без стекол около 0,2. V.OS больше 0,2. Поле зрения при исследовании руками не расширено.

30.09.1939. “Исследование будет повторено c исследованием остроты зрения таблицами. Пиявки можно будет повторить. В глаза два раза в день Пилокарпин и Дионин”. Проф. Страхов.

30.09.1939. Повторный осмотр окулиста: “Neuritis optici с кровоизлияниями”.

Как видно, на глазном дне выявлены изменения, характерные для тяжелой артериальной гипертонии, о наличии которой у Булгакова до развившихся событий нигде нет упоминаний в имеющихся доступных материалах. Впервые об истинных цифрах АД у писателя мы узнаем только после появления глазных симптомов.

“20.09.1939. Поликлиника Наркомздрава СССР (Гагаринский пр-т, 37). Булгаков М.А. Кровяное давление по Короткову Махim. -205/ Minim. 120 mm” . На следующий день, 21.09.1939, состоялся домашний визит доктора Захарова, который отныне будет курироватМ.А. Булгакова до его последних дней. Выписаны приходной ордер за визит (12 руб. 50 коп.) и рецепт на приобретение 6 пиявок (5 руб. 40 коп).

Чуть позже очень тревожные результаты даёт анализ (ы) крови:

“Исследование № 47445,46 больного М.А. Булгакова от 25.09.1939
Количество остаточного азота в крови по методу Асселя – 81,6 мг% (норма – 20–40 мг%). Реакция на индикан по методу Газа дала следы.
02.10.1939. К-во остаточного азота по методу Асселя – 64, 8 мг% (норма – 20–40 мг%). Р-ция на индикан – отрицательная.
09.10.1939. Остаточного азота 43,2 мг% (норма – 20–40 мг%) индикан – отрицательный”.

Диагноз становится ясен: хроническая почечная недостаточность. Булгаков сам себе его ставит тоже. В письме от 10.1939 к киевскому другу молодости Гшесинскому Булгаков сам озвучивает характер своего заболевания: “Вот настал и мой черед, у меня болезнь почек, осложнившаяся расстройством зрения. Я лежу, лишенный возможности читать, писать и видеть свет…” “Ну про что тебе сказать? Левый глаз дал значительные признаки улучшения. Сейчас, правда, на моей дороге появился грипп, но авось он уйдет, ничего не напортив...”

Осматривавший его в том же октябре профессор Мирон Семенович Вовси, авторитетный клиницист, один из консультантов Лечсанупра Кремля, имеющий опыт работы в области патологии почек, автор вышедшей впоследствии монографии “Болезни органов мочеотделения”, подтвердил диагноз, и, прощаясь, сказал жене писателя, что даёт ему всего три дня жизни. Булгаков прожил еще полгода.

Михаил Вовси

Состояние Булгакова неуклонно ухудшалось. По имеющейся подборке рецептов можно предполагать о наличии ведущих клинических симптомов и их динамике. По-прежнему в связи с головными болями продолжали выписываться анальгетические препараты – чаще всего в виде сочетания пирамидона, фенацетина, кофеина, иногда вместе с люминалом. Инъекции сернокислой магнезии, пиявки и кровопускания были основным средством лечения артериальной гипертонии. Так, в одной из записей в дневнике Е.С. Булгаковой находим: “09.10.1939. Вчера большое кровопускание – 780 г, сильная головная боль. Сегодня днем несколько легче, но приходится принимать порошки”.

Союз писателей СССР принимает по мере возможностей участие в судьбе коллеги. Булгакова посещает дома председатель Союза писателей Александр Фадеев, о чем находим запись в дневниках Е.С: “18 октября. Сегодня два звонка интересных. Первый – от Фадеева о том, что он завтра придет Мишу навестить…”. По решению Союза писателей ему оказывается материальная помощь в размере 5000
руб. В ноябре 1939 г. на заседании Союза писателей СССР рассматривается вопрос о направлении Булгакова с женой в правительственный санаторий “Барвиха”.

Александр Фадеев

Вызывает некоторое удивление сам факт направления больного с тяжелой, практически терминальной почечной недостаточностью на санаторное лечение. Не исключено, что это была всего лишь “милосердная” акция со стороны властных структур, озвученная СП СССР по отношению к больному писателю как бы в знак лояльности и заботы о нем. Ведь для пациента с ХПН санаторий – это не самое
подходящее место пребывания для лечения. В декабре 1939 г., за три месяца до смерти, Булгаков не относился к категории “санаторных больных”. Именно поэтому по его просьбе, поддержанной Союзом писателей, с ним в санаторий направлялась его жена.

Основным методом лечения Булгакова там были тщательно разработанные диетические мероприятия, о чем писатель пишет из санатория сестре Елене Афанасьевне:

“Барвиха. 3.12.1939
Дорогая Леля!

Вот тебе новости обо мне. В левом глазу обнаружено значительное улучшение. Правый глаз от него отстает, но тоже пытается сделать что-то хорошее… По словам докторов, выходит, что раз в глазах улучшение, значит, есть улучшение в процессе почек. А раз так, то у меня надежда зарождается, что на сей раз я уйду от старушки с косой… Сейчас меня немного подзадержал в постели грипп, а ведь я уже начал выходить и был в лесу на прогулках. И значительно окреп…. Лечат меня тщательно и преимущественно специально подобранной и комбинированной диетой. Преимущественно овощи во всех видах и фрукты…”.

В этих строках писатель все-таки еще сохраняет веру в улучшение своего состояния и возможность вернуться к литературной деятельности.

К сожалению, возлагавшиеся надежды (если таковые вообще возлагались) на “санаторную услугу” писателю Булгакову не оправдались. Возвратившись из санатория “Барвиха” в угнетенном состоянии, не ощутив практически никакого улучшения и осознав свое трагическое положение, Булгаков пишет в декабре 1939 г. своему давнему другу-медику Александру Гдешинскому в Киев:

“...ну вот я и вернулся из санатория. Что же со мною?.. Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать. Это меня не устраивает по одной причине: мучительно, канительно и пошло. Как известно, есть один приличный вид смерти – от огнестрельного оружия, но такового у меня, к сожалению, не имеется. Поточнее говоря о болезни: во мне происходит ясно мной ощущаемая борьба признаков жизни и смерти. В частности, на стороне жизни – улучшение зрения. Но довольно о болезни! Могу лишь добавить одно: к концу жизни пришлось пережить еще одно разочарование – во врачах-терапевтах. Не назову их убийцами, это было бы слишком жестоко, но гастролерами, халтурщиками и бездарностями охотно назову. Есть исключения, конечно, но как они редки! Да и что могут помочь эти исключения, если, скажем, от таких недугов, как мой, у аллопатов не только нет никаких средств, но и самого недуга они порою не могут распознать.
Пройдет время, и над нашими терапевтами будут смеяться, как над мольеровскими врачами. Сказанное к хирургам, окулистам, дантистам не относится. К лучшему из врачей, Елене Сергеевне, также. Но она одна справиться не может, поэтому принял новую веру и перешел к гомеопату. А больше всего да поможет нам всем больным – Бог! <...>”.

Состояние продолжило ухудшаться:

Из дневника Е.С. Булгаковой: “24 января. Плохой день. У Миши непрекращающаяся головная боль. Принял четыре усиленных порошка – не помогло. Приступы тошноты. Вызвала на завтра утром дядю Мишу – Покровского (дядя М.А. Булгакова по матери, врач. – Л.Д.). А сейчас – одиннадцать часов вечера – позвонила к Захарову. Узнав о состоянии Миши, вышел к нам – придет через 20 минут”.

03.02.1940. Булгакова консультирует профессор Владимир Никитич Виноградов, личный врач И.В. Сталина, впоследствии чуть было не погибший по «делу врачей». Приведем рекомендации проф. В.Н. Виноградова:

“1. Режим – отход ко сну в 12 часов ночи.
2. Диета – молочно-растительная.
3. Питье не более 5 стаканов в сутки.
4 Порошки папаверина и др. 3 р/день.
5. (сестре) Инъекции Myol/+Spasmol gj 1,0 каждого.
6. Ежедневно ножные ванны с горчицей 1 ст. л.,
10 часов вечера.
7 На ночь микстура с хлоралгидратом, 11 часов
вечера.
8. Глазные капли утром и вечером”.

Владимир Виноградов

Вот так велись больные хронической почечной недостаточностью всего лишь три четверти века назад! Приведенные рекомендации отражают представления врачей того времени о ведении больных хронической почечной недостаточностью, но сегодня имеют не более чем исторический интерес.

Сергей Ермолинский

О последних днях умирающего писателя так вспоминал друг Булгакова, режиссер и сценарист Сергей Ермолинский:

“Это были дни молчаливого нравственного страдания. Слова медленно умирали в нем... Обычные дозы снотворного перестали действовать.

И появились длиннющие рецепты, испещренные кабалистическими латинизмами. По этим рецептам, превосходившим все полагающиеся нормы, перестали отпускать лекарства нашим посланцам: яд. Мне пришлось самому пойти в аптеку, чтобы объяснить, в чем дело. <...> Я поднялся в зал, попросил заведующего. Он вспомнил Булгакова, своего обстоятельного клиента, и, подавая мне лекарство, печально покачал головой. <...> Ничего уже не могло помочь.
Весь организм его был отравлен... …он ослеп. Когда я наклонялся к нему, он ощупывал мое лицо руками и узнавал меня. Лену (Елену Сергеевну. – Л.Д.) он узнавал по шагам, едва только она появлялась
в комнате. Булгаков лежал на постели голый, в одной набедренной повязке (даже простыни причиняли ему боль), и вдруг спросил меня: “Похож я на Христа?..” Тело его было сухо. Он очень похудел...” (запись 1964–1965 гг.).

Свои дневники, ведшиеся на протяжении 7 лет, Е.С. Булгакова заканчивает с последним вздохом Михаила Афанасьевича: “10.03.1940. 16 часов. Миша умер”.

Продолжение следует.

Следить за обновлениями нашего блога можно и через его

Конец XIX века – время сложное и противоречивое. Нет ничего удивительного в том, что именно в 1891 году на свет появился один из самых загадочных русских писателей. Речь идёт о Михаиле Афанасьевиче Булгакове – режиссёре, драматурге, мистике, авторе сценариев и либретто опер. История Булгакова не менее увлекательна, чем его произведение, и команда «Литерагуру» берет на себя смелость это доказать.

День рождения М.А. Булгакова – 3 (15) мая. Отец будущего писателя, Афанасий Иванович, был профессором духовной академии Киева. Мать, Варвара Михайловна Булгакова (Покровская), воспитывала семерых детей: Михаила, Веру, Надежду, Варвару, Николая, Ивана, Елену. В семье часто ставили спектакли, пьесы для которых сочинял Михаил. Он с детства любил постановки, водевили, космические сценки.

Дом Булгакова был любимым местом встречи творческой интеллигенции. Его родители часто приглашали именитых друзей, которые оказывали определенное влияние на одаренного мальчика Мишу. Он очень любил слушать взрослые разговоры и охотно в них участвовал.

Юность: образование и начало карьеры

Булгаков учился в гимназии №1 города Киева. Окончив её в 1901 году, он стал студентом медицинского факультета Киевского университета. На выбор профессии оказало влияние материальное состояние будущего писателя: после смерти отца Булгаков взял на себя ответственность за большую семью. Его мать снова вышла замуж. Все дети, кроме Михаила, оставались в хороших отношениях с отчимом. Старший же сын хотел быть финансово независимым. Он окончил университет в 1916 году и получил диплом лекаря с отличием.

Во время Первой мировой войны Михаил Булгаков в течение нескольких месяцев служил полевым врачом, затем получил место в селе Никольском (Смоленская губерния). Тогда были написаны некоторые рассказы, позже вошедшие в цикл «Записки юного врача». Из-за рутины скучной провинциальной жизни Булгаков начал употреблять наркотические средства, доступные многим представителям его профессии по роду деятельности. Он просил перевести его на новое место, чтобы наркозависимость оказалась неявной для окружающих: в любом другом случае врача могли лишить диплома. Избавиться от напасти помогла преданная супруга, которая втайне разбавляла наркотическое вещество. Она же всячески вынуждала мужа оставить вредную привычку.

В 1917 году Михаил Булгаков получил должность заведующего отделениями Вяземской городской земской больницы. Через год Булгаков с женой вернулись в Киев, где писатель занимался частной врачебной практикой. Зависимость от морфия была побеждена, но вместо наркотических средств Михаил Булгаков часто употреблял алкоголь.

Творчество

В конце 1918 года Михаил Булгаков вступил в офицерский отряд. Не установлено, был ли он призван как военный врач, или сам выразил желание стать членом отряда. Ф.А. Келлер, заместитель главного командующего, распустил отряды, так что он тогда не участвовал в боевых действиях. Но уже в 1919 году его мобилизовали в армию УНР. Булгаков сбежал. Версии относительно дальнейшей судьбы писателя расходятся: некоторые свидетели утверждали, что он служил в Красной Армии, некоторые – что он не уезжал из Киева до прихода белых. Достоверно известно, что писатель был мобилизован в Добровольческую армию (1919). Тогда же он опубликовал фельетон «Грядущие перспективы». Киевские события нашли отражение в произведениях «Необыкновенные приключения доктора» (1922), «Белая гвардия» (1924). Стоит заметить, что литературу в качестве основного занятия писатель выбрал в 1920 году: завершив службу в госпитале Владикавказа, он стал писать для газеты «Кавказ». Творческий путь Булгакова был тернист: в период борьбы за власть недружественное высказывание в адрес одной из сторон могло кончиться гибелью.

Жанры, темы и проблемы

В начале двадцатых годов Булгаков писал преимущественно произведения о революции, в основном пьесы, которые впоследствии ставились на сцене Владикавказского ревкома. С 1921 года писатель жил в Москве и работал в разных газетах и журналах. Кроме фельетонов, он публиковал отдельные главы повестей. Например, «Записки на манжетах» увидели свет на страницах берлинской газеты «Накануне». Особенно много очерков и репортажей – 120 – напечатано в газете «Гудок» (1922-1926). Булгаков был членом Российской ассоциации пролетарских писателей, но при этом его художественный мир не был зависим от идеологии союза: он с большой симпатией писал о белом движении, о трагических судьбах интеллигенции. Его проблематика была намного шире и богаче дозволенной. Например, социальная ответственность ученых за их изобретения, сатира на новый уклад жизни в стране и т.д.

В 1925 году написана пьеса «Дни Турбиных». Она имела оглушительный успех на сцене Московского художественного академического театра. Даже Иосиф Сталин оценил произведение, но все-таки он в каждом тематическом выступлении акцентировал внимание на антисоветском характере пьес Булгакова. Вскоре творчество писателя подвергли критике. За последующие десять лет были опубликованы сотни резких рецензий. Пьесу «Бег» о Гражданской войне запретили ставить: Булгаков отказался делать текст «идеологически правильным». В 1928-29 гг. из репертуара театров исключены спектакли «Зойкина квартира», «Дни Турбиных», «Багровый остров».

А вот эмигранты с интересом изучали ключевые произведения Булгакова. Он писал о роли науки в жизни человека, о важности правильного отношения друг к другу. В 1929 году писатель размышлял над будущим романом «Мастер и Маргарита». Уже через год появилась первая редакция рукописи. Религиозные темы, критика советских реалий – всё это сделало появление произведений Булгакова на страницах газет невозможным. Неудивительно, что писатель всерьез размышлял о переезде за границу. Он даже написал письмо Правительству, в котором просил либо разрешить ему уехать, либо дать возможность спокойно работать. В следующие шесть лет Михаил Булгаков был режиссёром-ассистентом МХАТа.

Философия

Представление о философии мастера печатного слова дают самые известные произведения. Например, в повести «Дьяволиада» (1922) описана проблема «маленьких людей», к которой так часто обращались классики. По мнению Булгакова, бюрократизм и равнодушие – это настоящая дьявольская сила, и ей трудно противостоять. Уже упомянутый роман «Белая гвардия» носит во многом автобиографический характер. Это жизнеописание одной семьи, оказавшейся в непростой ситуации: Гражданская война, враги, необходимость выбирать. Кто-то считал, что Булгаков слишком лояльно относится к белогвардейцам, кто-то упрекал автора за лояльность советской власти.

В повести «Роковые яйца» (1924) рассказывается поистине фантастическая история учёного, который нечаянно вывел новый вид пресмыкающихся. Эти существа беспрестанно размножаются и вскоре заполняют весь город. Некоторые филологи утверждают, что в образе профессора Персикова нашли отражение фигуры биолога Александра Гурвича и вождя пролетариата В.И. Ленина. Другая знаменитая повесть – «Собачье сердце» (1925). Интересно, что в СССР она официально опубликована только в 1987 году. На первый взгляд сюжет носит сатирический характер: профессор пересаживает собаке человеческий гипофиз, и пёс Шарик становится человеком. Но человеком ли?.. Кто-то видит в этом сюжете предсказание грядущих репрессий.

Своеобразие стиля

Основным козырем автора была мистика, которую он вплетал в реалистические произведения. Благодаря этому критики не могли напрямую обвинить его в оскорблении чувств пролетариата. Писатель умело сочетал откровенный вымысел и реальные социально-политические проблемы. Однако его фантастические элементы – это всегда аллегория на схожие явления, происходящие на самом деле.

Например, роман «Мастер и Маргарита» объединяет самые разные жанры: от притчи до фарса. Сатана, выбравший для себя имя Воланд, однажды прибывает в Москву. Он встречает людей, которые получают наказания за своих грехи. Увы, единственной силой правосудия в советской Москве выступает дьявол, ведь чиновники и их прихвостни глупы, алчны и жестоки к своим же согражданам. Они и есть настоящее зло. На фоне этого разворачивается история любви талантливого Мастера (а ведь мастером в 1930-е гг. называли Максима Горького) и смелой Маргариты. Только мистическое вмешательство спасла творцы от верной смерти в сумасшедшем доме. Роман по понятным причинам был опубликован уже после смерти Булгакова. Та же судьба ждала неоконченный «Театральный роман» о мире литераторов и театралов (1936-37) и, например, пьесу «Иван Васильевич» (1936), фильм по мотивам которой смотрят по сей день.

Характер писателя

Друзья и знакомые считали Булгакова одновременно обаятельным и очень скромным. Писатель всегда был вежливым и умел вовремя отойти «в тень». Он обладал талантом рассказчика: когда ему удавалось преодолеть застенчивость, все присутствующие слушали только его. Характер автора был основан на лучших качествах российской интеллигенции: образованности, гуманности, сострадательности и деликатности.

Булгаков любил пошутить, никогда никому не завидовал и не искал лучшей жизни. Его отличали общительность и скрытность, бесстрашие и неподкупность, сила характера и доверчивость. О романе «Мастер и Маргарита» писатель перед смертью сказал только одно: «Чтобы знали». Такова его скупая характеристика своему гениальному творению.

Личная жизнь

1. Ещё, будучи студентом, Михаил Булгаков женился на Татьяне Николаевне Лаппа . Семье пришлось столкнуться с нехваткой денежных средств. Первая супруга писателя — прототип Анны Кирилловны (рассказ «Морфий»): бескорыстная, мудрая, готовая поддержать. Именно она вытащила его из наркотического кошмара, вместе с ней он прошел годы разрухи и кровавой распри русского народа. Но полноценная семья с нею не сложилась, ведь в те голодные годы было сложно задумываться о детях. Супруга очень страдала от необходимости делать аборты, из-за этого отношения Булгаковых дали трещину.
2. Так бы и прошло время, если бы не один вечер: в 1924 году Булгаков был представлен Любови Евгеньевне Белозёрской . Она имела связи в мире литературы, и не без её помощи была опубликована «Белая гвардия». Любовь стала не просто другом и товарищем, как Татьяна, но и музой писателя. Это и есть вторая жена писателя, роман с которой был ярким и страстным.
3. В 1929 году он познакомился с Еленой Шиловской . Впоследствии он признавался, что только эту женщину он и любил. К моменту встречи оба состояли в браке, но чувства оказались очень сильными. Елена Сергеевна была рядом с Булгаковым до его смерти. Детей у Булгакова не было. Первая жена сделала от него два аборта. Возможно, поэтому он всегда чувствовал себя виноватым перед Татьяной Лаппа. Приёмным сыном писателя стал Евгений Шиловский.

1. Первое произведение Булгакова – «Похождения Светлана». Рассказ написан, когда будущему писателю было семь лет.
2. Спектакль «Дни Турбиных» любил Иосиф Сталин. Когда автор попросил отпустить его за границу, Сталин сам позвонил Булгакову с вопросом: «Что, мы Вам очень надоели?». «Зойкину квартиру» Сталин смотрел как минимум восемь раз. Считается, что он покровительствовал писателю. В 1934 году Булгаков просил предоставить ему заграничную поездку, чтобы он смог поправить здоровье. Он получил отказ: Сталин понимал, что если литератор останется в другой стране, то «Дни Турбиных» придётся снять с репертуара. Таковы особенности взаимоотношений автора с властью
3. В 1938 году Булгаков написал пьесу о Сталине по просьбе представителей МХАТа. Вождь прочитал сценарий «Батума» и остался не слишком довольным: он не хотел, чтобы широкая публика узнала о его прошлом.
4. «Морфий», повествующий о наркозависимости врача, — автобиографическое произведение, которое помогло Булгакову победить зависимость. Исповедуясь бумаге, он получал силы для борьбы с недугом.
5. Автор был очень самокритичен, поэтому любил коллекционировать критику посторонних людей. Он вырезал из газет все рецензии на свои творения. Из 298 были отрицательными, а похвалили творчество Булгакова всего три человека за всю его жизнь. Таким образом, литератор не понаслышке знал участь своего затравленного героя – Мастера.
6. Очень сложно складывались отношения писателя и его коллег. Кто-то его поддерживал, например, режиссер Станиславский грозился закрыть свой легендарный театр, если в нем запретят показ «Белой гвардии». А кто-то, например, Владимир Маяковский, предлагал освистать показ пьесы. Он прилюдно критиковал коллегу, очень нелицеприятно оценивая его достижения.
7. Кот Бегемот был, оказывается, вовсе не выдумкой автора. Его прототипом являлся феноменально умный черный пес Булгакова с такой же кличкой.

Смерть

От чего умер Булгаков? В конце тридцатых годов он часто говорил о близкой смерти. Приятели считали это шуткой: писатель обожал розыгрыши. На самом деле Булгаков, бывший врач, заметил первые признаки нефросклероза – тяжёлой наследственной болезни. В 1939 году диагноз был поставлен.

Булгакову было 48 лет – столько же, сколько его отцу, который умер от нефросклероза. В конце жизни он снова начал употреблять морфий, чтобы приглушить боль. Когда он ослеп, жена писала за него главы «Мастера и Маргариты» под диктовку. Правка остановилась на словах Маргариты: «Так, это, стало быть, литераторы за гробом идут?». 10 марта 1940 года Булгаков умер. Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

Дом Булгакова

В 2004 году в Москве состоялось открытие «Булгаковского Дома» — музея-театра и культурно-просветительского центра. Посетители могут покататься на трамвае, увидеть электронную экспозицию, посвящённую жизни и творчеству писателя, записаться на ночную экскурсию по «нехорошей квартире» и встретить настоящего кота Бегемота. Функция музея – сохранение наследия Булгакова. Концепция связана с мистической темой, которую так любил великий писатель.

Также есть незаурядный музей Булгакова в Киеве. Квартира изрыта тайными ходами и лазами. Например, из шкафа вы можете попасть в тайную комнату, где находится что-то вроде кабинета. Там же можно посмотреть множество экспонатов, говорящих о детстве писателя.

«Энциклопедия Смерти. Хроники Харона»

Часть 2: Словарь избранных Смертей

Умение хорошо жить и хорошо умереть - это одна и та же наука.

Эпикур

БУЛГАКОВ Михаил Афанасьевич

(1891 - 1940) русский писатель

Его болезнь открылась осенью 1939 года во время поездки в Ленинград. Диагноз был таков: остроразвивающаяся высокая гипертония, склероз почек. Вернувшись в Москву, Булгаков слег уже до конца своих дней.

"Я пришел к нему в первый же день после их приезда,- вспоминает близкий друг писателя, драматург Сергей Ермолинский. - Он был неожиданно спокоен. Последовательно рассказал мне все, что с ним будет происходить в течение полугода - как будет развиваться болезнь. Он называл недели, месяцы и даже числа, определяя все этапы болезни. Я не верил ему, но дальше все шло как по расписанию, им самим начертанному... Когда он меня звал, я заходил к нему. Однажды, подняв на меня глаза, он заговорил, понизив голос и какими-то несвойственными ему словами, словно стесняясь:

Чего-то я хотел тебе сказать... Понимаешь... Как всякому смертному, мне кажется, что смерти нет. Ее просто невозможно вообразить. А она есть.

Он задумался и потом сказал еще, что духовное общение с близким человеком после его смерти отнюдь не проходит, напротив, оно может обостриться, и это очень важно, чтобы так случилось... Жизнь обтекает его волнами, но уже не касается его. Одна и та же мысль, днем и ночью, сна нет. Слова встают зримо, можно, вскочив, записать их, но встать нельзя, и все, расплываясь, забывается, исчезает. Так пролетают над яром прекрасные сатанинские ведьмы, как долетают они в его романе. И реальная жизнь превращается в видение, оторвавшись от повседневности, опровергая ее вымыслом, чтобы сокрушить пошлую суету и зло.

Почти до самого последнего дня он беспокоился о своем романе, требовал, чтобы ему прочли то ту, то другую страницу... Это были дни молчаливого и ничем не снимаемого страдания. Слова медленно умирали в нем... Обычные дозы снотворного перестали действовать...

Весь организм его был отравлен, каждый мускул при малейшем движении болел нестерпимо. Он кричал, не в силах сдержать крик. Этот крик до сих пор у меня в ушах. Мы осторожно переворачивали его. Как ни было ему больно от наших прикосновений, он крепился и, даже тихонько застонав, говорил мне едва слышно, одними губами:

Ты хорошо это делаешь... Хорошо...

Он ослеп.

Он лежал голый, лишь с набедренной повязкой. Тело его было сухо. Он очень похудел... С утра приходил Женя, старший сын Лены (сын Елены Сергеевны Булгаковой от первого брака). Булгаков трогал его лицо и улыбался. Он делал это не только потому, что любил этого темноволосого, очень красивого юношу, по-взрослому холодновато-сдержанного,- он делал это не только для него, но и для Лены. Быть может, это было последним проявлением его любви к ней - и благодарности.

10 марта в 4 часа дня он умер. Мне почему-то всегда кажется, что это было на рассвете. На следующее утро,- а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но, кажется, на следующее утро - зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Сталина. Голос спросил:

Правда ли, что умер товарищ Булгаков?

Да, он умер.

Тот, кто говорил со мной, положил трубку".

К воспоминаниям Ермолинского следует добавить несколько записей из дневника жены Булгакова Елены Сергеевны. Она свидетельствует, что в последний месяц жизни он был углублен в свои мысли, смотрел на окружающих отчужденными глазами. И все же, несмотря не физические страдания и болезненное душевное состояние, он находил в себе мужество, чтобы, умирая, шутить "с той же силой юмора, остроумия". Продолжал он и работу над романом "Мастер и Маргарита".

Вот последние записи из дневника Е. С. Булгаковой:

Продиктовал страничку (о Степе - Ялта).

Работа над романом.

Ужасно тяжелый день. "Ты можешь достать у Евгения револьвер?"

Сказал: "Всю жизнь презирал, то есть не презирал, а не понимал... Филемон и Бавкида... и вот теперь понимаю, это только и ценно в жизни".

Мне: "Будь мужественной".

Утром, в 11 часов. "В первый раз за все пять месяцев болезни я счастлив... Лежу... покой, ты со мной... Вот это счастье... Сергей в соседней комнате".

12.40:

"Счастье - это лежать долго... в квартире... любимого человека... слышать его голос... вот и все... остальное не нужно..."

В 8 часов (Сергею) "Будь бесстрашным, это главное".

Утром: "Ты для меня все, ты заменила весь земной шар. Видел во сне, что мы с тобой были на земном шаре". Все время весь день необычайно ласков, нежен, все время любовные слова - любовь моя... люблю тебя - ты никогда не поймешь это.

Утром - встреча, обнял крепко, говорил так нежно, счастливо, как прежде до болезни, когда расставались хоть ненадолго. Потом (после припадка): умереть, умереть... (пауза)... но смерть все-таки страшна... впрочем, я надеюсь, что (пауза)... сегодня последний, нет предпоследний день...

Без даты.

Сильно, протяжно, приподнято: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!" - Как заклинание. Буду любить тебя всю мою жизнь...- Моя!

"О, мое золото!" (В минуту страшных болей - с силой). Потом раздельно и с трудом разжимая рот: го-луб-ка... ми-ла-я. Записала, когда заснул, что запомнила. "Пойди ко мне, я поцелую тебя и перекрещу на всякий случай... Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной... Когда я слышал стук твоих каблучков... Ты была самой лучшей женщиной в мире. Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя... Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жена, жизнь моя!" До этого: "Любила ли ты меня? И потом, скажи мне, моя подруга, моя верная подруга..."

16.39. Миша умер".

И еще один штрих. Валентин Катаев, которого Булгаков недолюбливал и даже однажды публично назвал "жопой", рассказывает, как навестил Булгакова незадолго до смерти. "Он (Булгаков) сказал по своему обыкновению:

Я стар и тяжело болен. На этот раз он не шутил. Он был действительно смертельно болен и как врач хорошо это знал. У него было измученное землистое лицо. У меня сжалось сердце.

К сожалению, я ничего не могу вам предложить, кроме этого,- сказал он и достал из-за окна бутылку холодной воды. Мы чокнулись и отпили по глотку. Он с достоинством нес свою бедность.

Я скоро умру,- сказал он бесстрастно. Я стал говорить то, что всегда говорят в таких случаях,- убеждать, что он мнителен, что он ошибается.

Я даже могу вам сказать, как это будет,- прервал он меня, не дослушав.- Я буду лежать в гробу, и, когда меня начнут выносить, произойдет вот что: так как лестница узкая, то мой гроб начнут поворачивать и правым углом он ударится в дверь Ромашова, который живет этажом ниже.

Все произошло именно так, как он предсказал. Угол его гроба ударился в дверь драматурга Бориса Ромашова..."